Оригиналы и копии, или поиск любви

«И среди людей больше копий, чем оригиналов» П. Пикассо

Илона Фомина: «Герой нашего времени» — первый русский психологический роман. Главный герой — Печорин, блестяще образованный, красивый и умный человек, мечтающий о подвигах… ПОЧЕМУ он не знает счастья и свободы ни в дружбе, ни в карьере, ни в личной жизни? Отчего же увядает в бездействии? Старится в молодых годах? Что держит героя за жизнь? Зачем он так настойчиво ищет встречи со смертью?

«…Несчастный характер; воспитание ли меня сделало таким, бог ли так меня создал, не знаю; знаю только то, что если я причиною несчастия других, то и сам не менее несчастлив; разумеется, это им плохое утешение – только дело в том, что это так», – делится Печорин.

И все же что делать, если нам причиняют боль, если в отношениях мы чувствуем себя униженными и подавленными? Как реагировать, когда в выполненной работе выделяют только недостатки? Если при встрече после долгой разлуки вместо «Привет!» мы слышим: «Что-то ты неважно выглядишь!»… Мечты героя с привкусом страдания не становятся реальностью потому, что нет главного – … Чего же?

На эти и многие другие вопросы вы получите ответы на нашей встрече.

Нарциссическое общество

Елена Савенкова: Как появился загадочный образ Печорина? В романе М.Ю. Лермонтова описано поколение 30-х гг. XIX в., лучшие годы которого пришлись на эпоху реакции Николая I. Чуть раньше в русской литературе начинают появляться «лишние люди» — Чацкий, Онегин. Но эти герои были созданы в 20-е гг., и мы можем предположить, что авторы планировали связать их судьбы с декабристским движением (восстание 14 декабря 1825 г. словно разделило русскую культуру на «до» и «после»). А вот их «младший брат» Печорин не зря назван автором героем своего времени: подобных ему становилось все больше и больше. Он — знамение своей эпохи. В пору «безвременья» русская интеллигенция чувствовала разочарование в прежних идеалах, после поражения декабристов духовные поиски были обращены не вовне, а внутрь себя. Невозможность реализовать свой потенциал отражена во многих стихотворениях Лермонтова об одиночестве, духовно потерянном поколении, о разрыве отцов и детей. Воплощением философских и эстетических раздумий писателя и стал образ Григория Александровича. Всесторонне одаренный, артистичный, страстный, он задуман как образец гармонической человеческой природы. Но насмешка судьбы в том, что ему некуда приложить свои силы. Его поколение живет в страхе и бездействии. Вероятно, эти условия становятся питательной средой для возникновения нарциссизма.

Илона Фомина: В США, например, нарциссизм обусловлен быстрым темпом современной жизни. Меняются люди, города, работы, страны, людям не удается сформировать глубокие контакты и привязанности. Все, что они могут сделать в отношениях друг с другом, это создать о себе первое впечатление, которое в условиях бешеного темпа будет более ценным, чем целостность и искренность. Во многом это связано с капиталистическим строем – если люди имеют равные возможности, то они будут озабочены тем, чтобы продемонстрировать свои особые качества, для того, чтобы реализоваться в обществе, отстоять свою индивидуальность. В этом случае несовершенство будет являться личным недостатком. Во времена возникновения психоанализа проблема нарциссизма не была настолько актуальной, хотя и набирающей обороты (именно Фрейд ввел понятие нарциссизм) — во многом это было обусловлено тем, что сохранялись элементы классовой системы (рабочий спокойно сидел в своей «ячейке» и просто работал, строил отношения со своими друзьями-рабочими, ему не нужно было из кожи вон лезть, чтобы стать директором завода, так как он знал, что новым директором завода точно станет сын старого директора, после ухода последнего на пенсию). С развитием капитализма каждый рабочий получил право на «директорство» и самые молодые и энергичные рабочие стали больше работать, расти по карьерной лестнице, меньше времени проводили с друзьями и семьей.

Елена Савенкова: Зарубежные писатели, безусловно, отреагировали на «вызов» времени, создав множество произведений о капиталистах, карьеристах, «золотых мешках» – о людях, идущих по головам ради обогащения, продвижения в обществе. Можно вспомнить романы Ч. Диккенса («Домби и сын»), Дж. Голсуорси («Сага о Форсайтах»), Т. Драйзера («Финансист», «Американская трагедия»). Яркий, запоминающийся образ создает и Ф. С. Фицджеральд в романе «Великий Гэтсби».

Илона Фомина: В России капитализм всегда был своеобразным, пик его развития пришелся как раз на старую советскую эпоху. Люди здесь имели тоже равные возможности, но эти же равные возможности и сковывали их, потому что человек не имел права иметь больше, чем ему дает государство. Это развивало депрессивные и зависимые тенденции, что приводило к безволию и алкоголизму. В общественное сознание также внедрялась идея единения и величия нации — идея о том, что нам не нужна помощь и поддержка других стран, что мы сами со всем справимся, что еще больше подкреплялось наличием железного занавеса (идеи нарциссичные сами по себе).

В итоге в конце ХХ века мы имеем зависимое, депрессивное общество, не способное пережить свою боль и зависимость из-за ощущения собственного величия. После смены политического строя зависимость приобретает яркий негативный оттенок, быть зависимым стыдно, подавленная ранее индивидуализация приобретает вычурные формы, образцом для подражания становится абсолютно автономный и контрзависимый человек, не способный ни на кого ни положится, ни опереться, являющийся в принципе одиноким, и не умеющий это одиночество ни с кем разделить.

В современной психопатологии если человек имеет контакт с реальностью, если он не психотик и не аутист, то так или иначе все его проблемы будут пропитаны нарциссическим опытом, потому что он является частью нарциссической реальности, в которой живет.

Елена Савенкова: В литературе рубежа XX-XXI вв., конечно, появляются подобные герои. Можно вспомнить «Андеграунд, или герой нашего времени» В. Маканина, роман С. Минаева «Духless: повесть о ненастоящем человеке», многие книги В. Пелевина (например, «Generation P»). Молодые «герои времени» холодны и независимы, для них цинизм и отсутствие жалости превращается в норму жизни.

Стыд и зависть

Илона Фомина: Раньше во времена, когда психоанализ только набирал обороты в научной среде, основным переживанием на приеме у психоаналитика была вина. Проводилась долгая и планомерная работа по преодолению убежденности в том, что то, что происходит с человеком, обусловлено его ошибочным поведением, на сеансах часто всплывали критикующие и осуждающие фигуры родителей. С точки зрения гештальт-терапии, вина — это, конечно, трудно переживаемое чувство, особенно если оно становится явным и не прикрытым какой-нибудь симптоматикой, но это чувство, ориентированное на отношения. Чувствуя себя виноватым, я всегда ориентирован на некую важную для меня фигуру, в присутствии которой у меня возникает это чувство. Вина как бы является невидимой связью с этой значимой для меня фигурой. Со временем роль зависимых отношений в жизни человека, основанных на чувстве вины, угасала под влиянием общественных процессов, возрастало значение индивидуализации и контрзависимости. Все чаще стали задаваться вопросы: «Кто я?», «Какой Я?», «Правильный ли Я?». В нарциссическом обществе это определило новый стиль отношений между людьми, основанный на стыде и зависти. В отношениях теперь ставятся вопросы: «Каким меня видят другие?» и «Какими я вижу других?».

Елена Савенкова: Интересно, что роман М. Ю. Лермонтова и построен на принципе разглядывания главного героя с разных ракурсов: то мы видим Печорина глазами Максима Максимыча, то читаем подробное описание внешности Григория в восприятии проезжего офицера, то изучаем дневники Печорина, где он пытается взглянуть на себя сам. Получается, что сама структура романа отражает нарциссические идеи.

Илона Фомина: Ощущение того, что на меня смотрит другой человек, что я видим им, что-то, что он видит, делает нас ближе друг другу, вызывает приятное (но не всегда переносимое) чувство смущения.

Если человеку сложно пережить смущение, если у человека возникает подозрение, что его видят плохим или не правильным, если он пытается стать невидимым (избегает близких контактов, закрывает руками лицо), то он чувствует стыд.

• Важно понять, что стыд у нарциссического клиента является естественной реакцией на обнаружение себя другим.
• Стыд — довольно тяжелое переживание, его сложно разместить в отношениях, сложно об этом сказать, это ощущение тотального отвержения другими людьми: чтобы я ни сказал, уже ничего не поможет, меня никогда не признают здесь за своего. Переживая стыд как отвержение других, человек отвергает сам.
• Парадокс стыда заключается в том, что он может не иметь объективных причин — человек может испытывать стыд за само свое существование.

Нарциссический клиент крайне неохотно встречается с переживанием стыда. Это может быть просто глубокий уход в себя во время контакта, чувство стыда очень тяжело переживать в отношениях. Либо хроническая невстреча со своим стыдом может выражаться в виде затяжной депрессии, когда человек замкнут в себе, ни с кем не общается, ничего не хочет делать. Нередкое явление — непроживание стыда через девиантное поведение, пошлые шуточки «на грани фола», обсуждаемая во всех подробностях сексуальная тематика, когда человек вызывает и усиливает стыд у других, только чтобы не проживать его самому.

Чувство стыда в сессии — реакция терапевта: «Как я стыжу тебя?», «Как я унижаю тебя?». Эти вопросы помогут выйти стыду в пространство отношений между терапевтом и клиентом, тем самым показывая, что эту тему можно обсуждать в отношениях.

Если чувство стыда часто является реакцией на обнаружение себя в глазах другого, то чувство зависти, также присущее нарциссическому клиенту, часто является:

• Выражением интереса к другому.
• Зависть скорее будет проявляться не явно, а через идеализацию или обесценивание клиентом терапевта. Нарциссическому клиенту так же тяжело признаться в своей зависти, как и в стыде, поэтому если он напрямую обозначает это чувство в терапии, то это значит, что в работе достигнут необходимый уровень доверия.
• Нередко зависть сопровождает чувство злости. Злость может проявляться явно в форме раздражения: «До вас добираться целый час!», «Почему такие непрочные бахилы!», «Могли бы уж и причесаться, перед тем как клиентов принимать!». Часто подобные высказывания призваны вызывать ответную злость, и часто так и бывает у терапевтов, но если помнить о том, что это единственная форма проявления интереса нарциссического клиента к другому человеку, то можно оставаться в терапевтической позиции. У нарциссических клиентов пограничного уровня злость может быть выражена в форме гнева. Депрессивные нарциссические клиенты нередко заворачивают этот гнев на себя, что проявляется в постоянных идеях самообвинения и даже в самоповреждениях.

Елена Савенкова: В романе «Герой нашего времени» мы видим, что Печорин чувствует вину за свои поступки (обольщение и смерть Бэлы, убийство на дуэли Грушницкого, страдания княжны Мери), его одиночество и тоска безграничны, он не ждет от жизни никакой радости и готов сгинуть где-то на чужбине, что и происходит во время его путешествия в Персию. Получается, Лермонтов создает архетипический образ нарциссической личности…

Илона Фомина: По античной легенде, Нарцисс умер, так и не оторвав взгляда от своего отражения. Мне кажется, этот сюжет воспроизводит главную боль нарциссической личности. Посмотрите, ведь юноша разглядывает себя в воде. Он совсем не знаком с собой. «Кто Я?», «Какой Я?», «Правильный ли Я?» — это сложные вопросы без ответа. А ответа нет, потому что наш герой не может увидеть СЕБЯ в глазах, полных любви. Любви, просто так. Не за заслуги или невиданные подвиги. Подарок под ёлкой не потому, что хорошо учился или был воспитанным ребенком, а потому, что ОН ЕСТЬ у родителей и его поздравят по причине праздника. Поиск Себя в Отражении, выискивание любви «просто так» являются основным двигателем сценария. Антенны, специально выращенные на распознавание потребностей других, работают безотказно. Хорошо бы ещё наладить связь со своими нуждами.

А вы дарите себя просто так? И принимаете ли подарки просто так? Без вины, стыда и долженствования? А дарите себя просто, из любви, а не из «надо»?